Рождение волшебника. Оцените. - Oleon - 02.02.01 (22:48)
ЭТО ПЕРЕВОД РАССКАЗА, КОТОРЫЙ Я СКАЧАЛ В NET'е.

ПЕРЕВОДИЛ ЕС-СНО Я...


Рождение Волшебника
(Birth of a Wizard).

"Вивисекция? Что это за штука?"
Снова и снова молодой тёмный эльф пытался выяснить это. Он пытался понять это, проводя очередной хорошо спланированный хирургический эксперимент на живом эльфе, или, в крайнем случае, на человеке. Это, конечно, было бы преступлением, если бы не разрешение властей, которые убедились, что операция принесёт не меньше боли испытуемому, чем обычная пытка.
- Смотрел ли ты в его глаза? Видел ли ты там страх?» - спрашивал его старый волшебник, который никак не мог понять современные методы изучения.
Однажды Харисион попытался объяснить, как экспериментальная трепанация черепа помогла ему понять, что зона, отвечающая за речь, у людях находится в левом полушарии мозга, в то время, как у эльфов – в обоих полушариях. Для старого волшебника такое доказательство превосходства их расы было слишком запутанным. Сейчас работники Хорасиона пытались записать результаты одного из самых известных опытов, помогающего установить, как сердце качает кровь по всему телу, таким образом распространяя тепло, которое порождается в лёгких свежим воздухом.
- Ты заткнул жертве рот, завязал глаза? Ты сознательно пропустил самую суть наслаждения? – допытывался старый маг.
Он попытался объяснить, что это облегчило эксперимент, но волшебник его прервал
- Глаза жертвы были наполнены страхом и агонией! А ты только смотрел на какую-то несчастную струйку крови, которая течёт откуда-то и куда-то по венам. И что ты изучил таким образом?
Молодой волшебник спокойно ответил: «Что сердце – живой насос, который…»
Кулаки старого волшебника ударили по столу, но не очень сильно, - он был всё-таки очень стар.
- Сердце – не насос. Выйди во двор, посмотри на насос и увидишь, какая магия его двигает. Сердце – это хранилище воли, а потому свежее, кровоточащее сердце – основной ингредиент для самых мощных заклинаний, а воля – вообще источник любой магии.
- Простите, учитель. – молодой маг наклонился над столом и вытер носовым платком слюну с уголка его губ. Мягкий намёк на то, что тело старца было слишком дряхлым для его разума.
- Не беспокойся обо мне, молодой человек. Сердце – хранилище воли, и если Ты считаешь его все лишь насосом, – он упёр грязный палец в грудь Харасиона, - моё обучение – такое же бесполезное, как и твоя мимисекция.
Харасион ненавидел этого горбуна
- Ты никогда не станешь волшебником, - продолжал разоряться тот, - сколько бы заклинаний не выучил, слово в слово, и сколько бы свитков не изучил, потому что не понимаешь главного, - воля – вот источник магии».

В этом была суть проблемы. Старик забыл все свои заклинания, растерял свитки, и считал, что ему хватит его энергии, чтобы продолжать заниматься колдовством. Вместо этого он фабриковал слухи.
Вытаскивая искалеченную ногу какого-то неизвестного животного, Хорасион произнёс невнятное заклинание над капканом. С помощью костей и грязной тряпки он теперь мог убрать болезнь или похмелье или даже заразу Хаоса.
Харасион глубоко раскаивался в своём решении поехать на эту заставу, затерянную в Северных Пустошах, где он надеялся увидеть смелых воинов Нагаррота, с помощью опытных чародеев защищающих северные границы от орд Хаоса.
Башня здесь была, но её двор использовался в качестве склада, где хранился ненужный хлам, а два этажа были очень похожи на двор, так как являлись обиталищем старого волшебника. Лучшим оборонительным сооружением здесь был деревянный склад, хотя и он больше походил на загон для пони или на мастерскую для дубления кож, нежели на здание, могущее использоваться в военных целях.
В пределах башни, Хорасион потратил довольно много времени, выслушивая, как горбатый Моркадиог пытается вспомнить начертанное на очередном свитке заклятие, помогающее изгнать приверженца Корна – или это было заклинание, меняющее цвет волос?
Солдаты, которых он здесь встретил, оказались бандой охотников и скорняков Патрули ходили не с целью обнаружения войск Хаоса, а для того, чтобы проверить капканы, поохотиться на животных и разыскать новые норы пушных зверей. А командир гарнизона был скорее заинтересован в своих двух, учившихся ходить отпрысках, играя с ними, давая им еду и обращаясь к волшебникам, когда они этой едой давились. И хотя он всегда звал Харасиона обедать с ним, молодой волшебник предпочитал есть сам. Обеденный стол командира всегда был заставлен бутылочками с молоком и едой для малышей, а его семья ела, когда ей заблагорассудиться, безо всякого намёка на регулярность. Даже рабыня всё время чем-то чавкала, когда добавляла еду на стол, забывая убрать грязные тарелки. Он вспомнил, как жена командира попыталась извиниться за эту грязь, сказав что-то вроде «Мы же так долго ждали ребёнка», но всё равно продолжал считать её отвратительной хозяйкой.
Оставаясь наедине с собой, он изучал книги, которые и так уже выучил от корки до корки или размышляя над тем, чего он лишился, например Проекта Ветер. Ещё недавно в школе волшебников Наггаронда, он и ещё несколько магов спланировали для собственной тренировки проект Ветер. Каждый день, каждый из них в своём собственном месте, кастовал одно или два незначительных заклятья, таких как простейшая иллюзия или левитация небольшого предмета, тщательно записывая необходимые усилия и следствия заклинаний, в зависимости от продолжительности и распространения. Записывая все особенности, и позже сравнивая результаты, они надеялись распознать изменения в ветрах магии на протяжении времени, возможно, найдя, таким образом, некую регулярность, которая позже позволила бы им продолжить исследования. Он продолжал опыты в течение двух дней, а потом старик спросил его, что он делает и зачем, после чего запретил любую работу по данному проекту, прочитав Харасиону первую бесконечную и нудную лекцию о важности силы воли.
В дверь постучали, и в комнату вошла старшая эльфийка в вычурных наплечниках
- Ваш ланч, сэр.
Она прошла внутрь в своих грязных неуклюжих лаптях, одетая в неряшливую, залатанную одежду и начала расставлять еду. Когда-то она ходила в атаки, сражаясь своими двумя мечами, полностью преданная богу убийств. Потом гордая командирша отряда безумных девушек, допустила поступок, который был признан недостойным невест Каина, после чего её изгнали сюда. Теперь ей приходилось терпеть унижение, ложась спать в кухне с двумя людьми, и работать даже больше, чем эти двое, не считая работы в качестве няньки малышей. Несмотря на это, она всё ещё оставалась красавицей, и несколько ночей с ней, несомненно, могли сделать его нахождение здесь осмысленным, но он знал, что за эльфийкой приставлены две рабыни для слежки. Она не должна была обрести здесь ни друзей, ни наслаждения.
Она украдкой взяла его тарелку.
- К вам на одежду лягушка прыгнула, Аммарек», сказал он, и действительно, что-то прыгало прямо по её лифу, пока она неистово пыталась это что-то схватить. Наконец, лягушка показалась у ней из-за шеи и прыгнула вбок, приземлившись прямо в тарелку с супом, которая стояла перед волшебником.
- Приберите этот бардак, - холодно приказал он, глядя как лягушка упрыгивает прочь, оставляя на столе пятна. Он убрала, но с трудом смогла сдержать свой гнев, прежде чем выскочила вон.
Шутка удалась на славу!


- Наконец-то ты пришёл, - проворчал старик, - Может из тебя ещё не поздно что-нибудь сделать. Харасион не ответил – он не понимал, что имел в виду старый пень. Вскоре он лёг спать.
Проснулся он в полночь, не понимая что его вырвало из сна. Какая-то тревога заставила его подняться с постели и пройти в комнату старого волшебника, чтобы проверить, не случилось ли чего. Заглянув в комнату, он увидел, что старик не спит, а, обрядившись в новую робу, вешает на шею пучок костей. Увидев Хорасиона, волшебник просто сказал: «Собирай свои вещи и помоги мне взобраться на стену, пока не стало слишком поздно.
Харисион не знал, какой такой кошмар заставил волшебника подняться среди ночи, но молча подчинился, так как подчинение учителю – часть всеобщего подчинения, так важного для существования Наггарота.
Они как раз спустились вниз, когда на дозорной башне заревел рог, и поднялась всеобщая суматоха. Полуодетый охотник пробежал мимо к большому колоколу, рядом кричал другой: «Это Хаос, смотрите, – волшебник уже почувствовал». Мимо пробежали какие-то солдаты с арбалетами в руках. Один из них пытался затянуть перевязь с мечом одной рукой, одновременно пытаясь натянуть штаны другой. Вдалеке раздавался стон жены командира, и хныканье его детей, а когда сам командир подскочил к ним с криком, чтобы они заткнулись, дети и рабыня начали орать ещё больше, как будто старались перекричать друг с друга. Среди всего этого бедлама Харасиона утешало то, что, по крайней мере, он делает что-то упорядоченное – помогает старому волшебнику занять своё место на боевом посту.
Тут рядом раздался голос вездесущего командира:
- Сир Харасион, не соблаговолите ли вы пройти к воротам? Но Харасион не понимал, на кой ляд ему туда идти. Ворота накрепко закрывались и тщательно баррикадировались каждый вечер, а ему нужно сопровождать волшебника.
- Делай, как он говорит, проворчал старик, - Мы всё равно останемся на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы поддерживать баланс сфер. Голос не выдавал бушевавшие в нём чувства, он был просто голосом старца, однако в глазах мага горело пламя. - Двигай!
Потом он увидел факелы. Их несли атакующие, освещая себе путь, а, возможно, пытаясь напугать обороняющихся. И он слышал пение. Особые отблески факелов, различимые только для посвящённых, и несколько слов на чёрном языке, которые ему удалось расслышать, дали ему полную картину происходящего. Банда Слаанеша, пела свои литании, желая устроить на их заставе праздник удовольствия боли. Зная, чего стоит гарнизон этой заставы, Харасион ужаснулся. Три дня назад эта банда, возможно ,покидала Кизлев, или две ночи назад праздновала победу над своими врагами, где-нибудь во Владениях Хаоса, но теперь, к их несчастью, они пришли сюда, а рядом с ним стояли ничего не стоящие вояки. Таковы причуды Хаоса.
Тени начали удлиняться, и его обостренные чувства почуяли тяжёлый мускусный запах, запах защитной магической зоны. Враги подошли ближе, и когда на самой башне зажгли факелы, фигуры стали отчётливо видимыми. Длинные шесты трудно было назвать знамёнами, хотя на них были надеты головы каких-то мутантов и нацеплены яркие лоскутки тканей. А за ними застыла фигура, больше, шире и выше других, одетая в доспехи, которые сияли в ночи постоянно меняющимися цветами, с головой козла и рогами барана, из которых источался яркий свет магии.
Моркадиог перегнулся через парапет, оживлённо крича, бормоча и жестикулируя своими тощими руками, хотя, похоже, безо всякого успеха. Бараноголовый чемпион сделал несколько шагов вперёд и мягким голосом, наполненным сладострастием ответил «Кто бы ты ни был, сейчас я научу тебя танцевать». Старый волшебник в гневе пнул стену ногой и бросил что-то со стены. Чемпион поднял руку, и синее пламя испепелило то, что он бросил.
Харасиона охватил страх, когда он увидел, что тёмные эльфы, стреляя из арбалетов, безостановочно мажут. Хотя защитники гарнизона были плохими солдатами, любой из них мог сбить из своего арбалета птицу на лету; теперь же волшебник видел, как арбалетные стрелы отклоняются от цели или не долетают до культистов.
От банды отделилась группа и двинулась к ним. Их было восьмеро, их лица и тела были разрисованы, они шли танцующей походкой, абсолютно обнажённые и с зажатыми в руках длинным тараном. И снова выстрелы тёмных эльфов не достигали цели. Хорасион понял, что перед ними была создана зона какой-то защиты, и немедленно воссоздал в памяти необходимое заклинание. Потом он сжал в кулаке свою сумку и произнёс его вслух. Ужасная боль пронзила его голову, но он попробовал снова, тщательно выговаривая слова. Культисты подошли ближе, ещё немного и они подойдут к самим воротам. Время шло…
Старый волшебник тоже был ошеломлён, особенно когда из бараньих рогов чемпиона вылетели две молнии и ударили в стену. Старик смог отпрыгнуть, но солдат, стоящий рядом с ним оказался не очень проворным и сверзился в ров, сломав себе спину о сваи, на которых растягивали шкуры лис и бобров. Харасион в отчаянии посмотрел вокруг, замечая как солдаты прекращают стрельбу и прячутся за брёвнами, с надеждой бросая на него взгляды. Четверо или пятеро вместе с командиром стояли во дворе, ожидая когда пришельцы пробьют ворота.
- Дай мне его сердце, - кричал тем временем старый волшебник своим высоким голосом, но человек, к которому он обращался, выглядел неуверенным, совершенно не желая убивать товарища. Внезапно появилась женщина, которая, выхватив меч у какого-то глупого солдата, подскочила к человеку и вскрыла его грудную клетку. Аммарек, а это была она, вырвала его сердце и бросила волшебнику. Бросок получился не очень удачным, но волшебник поднял руку, остановив сердце в полёте и заставив его мягко опуститься к нему на ладонь. Спрятав сердце за спиной, старик неожиданно погрозил банде Хаоса, издал скрипящий звук и выпустил по противнику ещё один разряд энергии, впрочем, немедленно рассеявшийся.
Харасион встретился взглядом с солдатом, стоящим рядом, и увидел в них мольбу. Он решил скастовать огнешар, не очень опасное заклинание, но, тем не менее, доказывающее его звание волшебника, и выпустил заклинание во флейтиста банды. По крайней мере, один был убит. Но грохочущие звуки откуда-то снизу возвестили, что нападавшие принялись ломать ворота. Чувствуя, как внутри поднимается гнев, он попытался нащупать вражеский разум за зоной защиты, и выругал этот разум за слабость его заклинания, скорее чтобы разрядить свою злобу, чем попытаться обмануть врага. Внезапно он обнаружил в защитной зоне слабость и пустил свой разум прямо в прореху. Он схватил свою сумку и бросил птичьи крылья в культистов, которые смеясь, танцуя и подпевая, приготовились к очередному удару. Странный ветер подхватил крылья и унёс прочь, а таран ударил снова. Полностью выйдя из себя, Хорасион бросил ещё одну кость, сопровождая бросок самым лучшим заклинанием.
Что-то изменилось.
- Вставайте и стреляйте, трусы, – закричал он, поднимая солдат и буквально отбрасывая их стене. Двое перегнулись через парапет и выпустили болты из рипитеров в культистов. Аммарек крикнула «Предоставьте это мне» – и начала обстреливать хаоситов. Болты пронзали тела, втыкались в ноги и руки. Таран упал на землю. Харасион бросил быстрый взгляд на старика, который теперь прыгал на месте, как счастливый ребёнок; Между старым волшебником и чемпионом Хаоса проскользнула какая-то волна энергии, и Хорасион почувствовал, как их разумы скрестились.
Чтобы помочь учителю, он бросил ещё один огнешар, к сожалению не попавший в цель. Болты теперь находили свои цели среди врагов, и многие культисты повалились на землю, крича и корчась. Он повелел очередному огнешару удариться в землю рядом с одним из раненых врагов, и захохотал от удовольствия, когда глаза врага округлились, видя приближающийся шар огня. Потом он снова обратил внимание на большой отряд и его защитную зону, и почувствовал, как энергия позади них возросла, а чемпион приготовился к значительному удару. По лицу Хорасиона текла кровь, его сердце билось как никогда раньше, а в висках, казалось, били молотки.
Внезапно в руке чемпиона появилось копьё, и он метнул его вперёд, целя в молодого волшебника. Хорасион сконцентрировал на противнике весь свой страх, как вдруг услышал безумный смех старого волшебника и увидел, как копьё останавливается в полёте, разворачивается и летит теперь уже в сторону чемпиона. Чемпион поднял руку, в попытке защититься, и даже отступил вбок, но старик сделал ещё один жест, и ноги чемпиона подогнулись. Теперь копьё направляла рука старого волшебника, и через секунду оно вонзилось в живот чемпиона. Горбун победно захохотал и запрыгал на одной ножке на парапете, выражая свою безмерную радость. Копьё вспыхнуло синим цветом и серное пламя охватило тело орущего чемпиона.
Харасион вернулся к своему противоборству с защитной зоной, и почувствовал боль, которую испытывал её создатель, пытаясь одновременно бороться с раной от копья и с разумом молодого мага. «Не трать время на эту зону», услышал он голос, который несомненно принадлежал старику, хотя и прозвучал в мозгу молодого волшебника, а не в ушах. Харасион взглянул вниз, где догорало тело чемпиона. Из его рогов теперь текла кровь, а пламя вылизывало доспехи, когда-то прикрывавшие его тело. Он автоматически послал во врага ещё один огнешар, направив его в хаоситов, и понял, что защитная зона исчезла, а вместо неё появилось что-то другое. Потом он увидел, что именно – маленькие язычки пламени плясали вокруг культистов, а тёмные эльфы тем временем снова появились на стенах, обрушив на противника целый град болтов, пробивающих ноги, сбивающих на землю и оставивший большую часть хаоситов лежать на земле, истекая кровью. Он снова метнул огнешар, заставив его скакать среди культистов, как мячик. И снова он услышал в своём сознании голос старика, который хвалил его за сообразительность.
Моркадиог выиграл бой и доказал превосходство своей воли. Он праздновал победу, влезши на парапет и поплясав на нём, восхваляя огоньки энергии, которые некогда были частью защитной зоны, оберегавший культистов, а теперь освещали поле боя, что весьма помогало тёмным эльфам находить новые и новые цели. Итак, магия была, в сущности, проекцией воли. Неужели заклинание ничто иное, как то что ты Желаешь, чтобы произошло? Харасион решил проверить это. Из своей сумки он вытащил небольшой кусочек дерева, потёр его, чтобы немного разогреть, и принялся водить им по ближайшему бревну. Потом он снова посмотрел на горбуна, который теперь балансировал на одном единственном бревне парапета, подняв к небу руки и осмеивая превратившегося в кучу слизи чемпиона на чёрном языке.
«Так ты, демон, забыл, где твоё место? Как ты мог забыть, какую часть Его имени следует произнести вначале. Или я…» тут старик поскользнулся, напрасно стараясь схватиться за что-нибудь своими слабыми руками. Его голова ударилась о парапет, а потом он свалился вниз, разбившись о камни двора.
Моркадиог умер в момент своего триумфа, как раз когда солнце начало подниматься из-за горизонта. Пламя, которое он создал вокруг культистов, постепенно набирало силу, поджигая траву, и подбираясь к оставшимся в живых, но уже не могущим двигаться культистам. За несколько секунд до смерти, хаоситы снова вспомнили, что они – люди и смертные, а боль, охватившая их означает ничто иное, как приближение смерти и конец всему.
Тёмные эльфы с ликованием наблюдали, как Хорасион сотворил небольшой бриз, который ещё больше раздул пламя, выжигая оставшихся в живых культистов.

В следующие несколько дней у него было много работы. Надо было уничтожить останки всех культистов, а также найти и выжечь все загрязнённые Хаосом объекты. Потом он осмотрел коллекцию старика, состоящую из разнообразных обломков и кусочков, долгие ночи размышляя, какая же магия содержалась в том или ином кусочке мусора. Так он и заснул в размышлениях, а утром проснулся от стука в дверь.
В комнату, выпрямив спину, вошла женщина, одетая в мужские штаны и жилетку из оленьей шкуры, украшенными множеством оборок.
- Слышал новость? – он узнал в пришедшей безумную Аммарек, - От командования пришло сообщение. Они нашли для меня место в Хаег Брандх в роте Росомах.
Надо же, и она уже успела где-то украсть одежду и даже украсить её знаками бога убийц. Таким образом, вряд ли кто-то хватиться этой одежды. Эта девчонка обладает собственной волей.
- Дай мне время одеться, - он сел на кровати. - Они хотят, чтобы ты вернулась?
Она не накрыла на стол, просто поставила поднос с едой на кровать.
- Именно так. И я снова вернула себе свой нож, тот самый, который я получила от Каина. Но перед тем, как я уйду, я прошу тебя об одном одолжении. Ты знаешь, денег у меня нет, и я не имела права их копить, но я выполню, всё, что ты попросишь взамен. Моя просьба касается двух детей, которые остаются здесь. Ты знаешь нужные заклинания, пожалуйста, защити их от Хаоса.
Он согласно кивнул, и она вышла. Он заметил, что теперь её волосы распущены. Она, наверное, потратила много времени, расчёсывая их, намного больше, чем когда воровала одежду. Пока он одевался и ел, он не переставал думать о цене за услугу. Потом вернулась Аммарек с двумя детьми и присела перед ними, подбадривая их теми словами, которыми подбадривают детей, стараясь хоть на минуту удержать их на месте, пока он легонько хлестал их кнутом и творил заклинание. Кнут и слова были трюками старого волшебника, но волосы на кнуте некогда принадлежали настоящему троллю, так что можно было считать, что всё было честно. Когда заклинание было закончено, Аммарек отпустила детей и сказала им, чтобы они возвращались к матери.
Потом она посмотрела на Хорасиона, ожидая, когда он назовёт свою цену. Когда пальцы Аммарек начали расстёгивать верхнюю пуговицу её жилетки, он увидел, как повлажнели её глаза. Повинуясь неожиданному импульсу, он бросился к шкатулке и вытащил первое, что попалось под руку – костяное стило. Потом он прислонил стило к её лбу и произнёс то, что первое пришло на ум:
- Вот моя цена. Куда бы ты ни пошла, чего бы ни добилась, ты всегда будешь беспокоиться об этих двоих детях.
Вот и всё. Хотя он хотел совсем другого.
- Сир, я благодарю вас за защиту моих детей. Я выезжаю сегодня вместе с караваном фургонов. – сказала она.
Так вот почему она так спешила. А ведь дети, чёрт возьми, действительно её. Они наверняка рождены ею, а командир и его жена просто усыновили их, причиняя Аммарек дополнительные страдания, положенные ей по закону.
- Доброй дороги, Миледи. До встречи, если мы видимся когда-нибудь.
Она повернулась к двери, улыбаясь.
- Ты сделал мне прекрасный подарок. Теперь, я никогда не забуду, что самое важное в моей жизни.
А вот он не был в этом так уверен. Когда придёт очередная кровавая ночь, и она снова использует свой нож, услышит ужасные крики своих жертв, увидит отчаяние в их глазах, она всегда, в их лицах будет узнавать лица своих детей. У неё в душе навсегда останется кровоточащая рана, которая никогда не затянется.
Теперь он знал, для чего существует настоящая магия. Не для глупых трюков, нет. Магия нужна для того, чтобы доказывать силу собственной воли, чтобы властвовать над другими, чтобы владеть этой мощью, которая хранится только в сердцах сильнейших.
А ещё он понял, что, хотя он и покинет дозорную башню, когда-нибудь он вернётся сюда, так как нигде на свете не сможет найти лучшего противника, по настоящему достойного его мощи.

---