“… однажды
я видел красный лед… я помню - XisRaa
- 05.12.00 (10:23)
(моим друзьям посвящается: Pearl,
Val,donIndigos,Jet,Dozer !)
“… однажды я видел красный лед… я
помню. ” Лорд СаСкарра.
Далекие огни посадочного бота ушли, растворились в
темных курчавых облаках. Только снежный пар тихо
вырывается на свободу с каждым выдохом. Тихий вой ветра
подхватывает беззащитные облачка и уносит, скомканные и
замерзшие. Пятнадцать человек с волчьими хвостами
подняли ранцы и направились к полузаснеженным
развалинам, что пожелтевшими клыками вспарывали безумно
белую равнину. Все так же молчаливо они
рассредоточились среди развалин, и, устроившись
поудобнее, и поколдовав над управлением, замерли в
расслабленных позах на заиндевевшем бетоне.
Робкое белое солнце, зябко кутаясь в облака, осторожно
выглянуло из-за горизонта и удивленно увидело людей,
встающих и приветственно поднявших руки в приветствии.
Затем люди спокойно расселись и занялись своими,
людскими делами. Кто чистил и расчесывал белые волчьи
хвосты, прилаженные к светло-голубым доспехам, кто
шептал тихие слова, кто-то что-то чертил на снегу
огромным ножом, а кто трепетно прилаживал амулет к
броне. Так они и ждали чего-то, иногда посматривая на
солнце, и радостно ему щурясь. Солнцу даже
почувствовало обиду на орду непонятных существ, что
проваливаясь, ломая тонкий наст, спешили вперед, прямо
к останкам некогда гордого укрепления. Солнце хорошо
знало этих существ, ведь когда они приходили на его
планеты, они всегда становились пустынны, девственно
чисты…
А еще солнце видело как всего через горный перевал, за
спинами волчьих хвостов, люди и машины заходят в
разверстые пасти больших пузатых кораблей, что взлетают
один за другим, но много больше людей остается, и еще
многим и многим кораблям предстоит взлететь и
вернуться, взлететь и вернуться, торопясь, не успевая,
взлететь, вернуться…
Воины тем временем ждали в своем бетонном логове,
просто сидели и ждали… И вот, взрывая наст, меся
конечностями девственный снег, на горизонте появляется
пурпурная волна, и быстрее чем вечерние тени
устремляется к горной гряде. И вот струя тумана
окутывает одного, очень крупного человека, с ожерельем
длинных клыков, и среди волны огненный снег, смешанный
с фиолетовой кровью прыгает в небо, и медленно оседает,
пряча куски и кости под собой. Вот уже в морозном
воздухе острые зубы чертят линию за линей, впиваясь в
дрожащую пену оскаленной волны, линию за линей,
захлебываясь в собственной скорости, визжа от радости,
вспарывая снег и воздух, когти и хитин…
Но волна неумолима, неостановима, вот уже робкие
ручейки протекают в руины, ощериваясь в тысячезубой
улыбке, поднимая острые руки, играя мускулами. И
фиолетовой пеной отступает от камней, пьедесталов
морозных волков, с острыми мечами, чьи зубья сменяют
друг друга с бешеной скоростью, незаметно мелькая,
создавая вокруг клинка неясный ореол, свистяще впиваясь
в цель, кромсая врага на тысячи частей, что мгновенно
становятся кусочками льда, со смехом падающих на бетон.
Выстрелы и рев и тихий свист мечей, клубы пара,
вырывающиеся из могучих грудных клеток, сверкающие в
лучах холодного солнца амулеты. То была долгая
битва.
На следующий день солнце снова прорезало тонкие
облака. И увидело, что осталось их двое, один с когтями
на боевой перчатке и с острыми клыками на шее, другой с
голубыми камнями вместо глаз и седыми хвостами, оба
непокорных, но бесконечно усталых светло-синих волка. И
уже не впиваются в воздух углепластовые пчелы, болтеры
бессильно защелкали перед восходом, признаваясь в своем
бессилии. Уже можно разглядеть отдельные зубья в ореоле
клинка, и гордый шёпот их превратился в дребезжание.
Уже не на бетоне стоят ноги,а на холме вражеских тел.
Вот стихает хоровод когтистых мечей, еще рубят кромкой,
но крепка белая кость пурпурной плоти. Тишина заполняет
покореженные стены, а волна устремляется дальше, прилив
преодолел оскорбительно долгую для его мощи преграду,
поглотив, растоптав, растерзав… Лишь за
перевалом уже нет никого, тишина царит на пустынном
космодроме и поземка забивается в стыки плит, а за
волной всесильный мороз сплавляет поначалу тонкой, но
все более прочной, связью воедино фиолет и яркую,
брызжущую теплом артериальную кровь, пурпур и
человеческую кожу, хитин и броню, создавая прозрачный
вечный курган павшим, обласканный метелью,
облагороженный снегом, воспетый бураном, укрытый
пеленой облаков и освященный холодным далеким белым
солнцем…
…На орбите салют беззвучно распугивает духов
бесконечности, и тихие молитвы капелланов, закованных в
бледно-голубую броню, входят в души людей с волчьими
хвостами на плечах, и голубые глаза подернутся морозной
корочкой, и они осознают, они предчувствуют, это точно
как время, они вернутся, вернутся к далекому белому
карлику, и фиолетовые реки побегут весенним ручейками,
все во славу героев…
Редкие потомки поселенцев потом будут рассказывать про
стаю огромных белых волков, что всегда приходят
безоблачным утром и молча смотрят в небо, будто
приветствуя холодное родное далекое близкое
солнце… И самыми последними всегда уходят два
самых грозных волка, два голубоглазых
волка…